“Revue militaire generale” — 1921—1922 г.г.
В настоящее время, когда вырабатываются новые уставы, сравнение доктрин, господствовавших до великой войны, с выводами из опыта последней, представляет очень большой интерес.
Прежде всего, обращают на себя внимание поразительные противоречия между событиями последней войны и тема заключениями, которые строились на основании полигонных занятий и маневров; при том этот контраст проявлялся не постепенно, а как-то сразу, когда все еще находились под впечатлением прошлых войн.
Тем не менее противоречия между опытом минувшей войны и уроками прошлого, далеко не так велики, как это казалось в начале войны, когда многие чувствовали, будто под их ногами рушится фундамент, созданный обучением мирного времени. При подробном рассмотрении всех бывших войн и ряда войн, из которых состояла гигантская борьба 1914—18 г.г., приходится отметить много общих черт и аналогий. Противоречия же между ними ярче всего проявились в тактике огня, хотя в этой области произошли те же изменения, что и в большинстве других отраслей военного искусства. Исходя из принципа вполне логичного и, казалось бы, совершенно правильного, авторы уставов к военные писатели почти всегда обращались за выводами лишь к опыту самых последних войн.
В действительности же нельзя базироваться исключительно на изучении ближайших событий, так как эволюция войны совершается не по прямой линии. Часто происходит как бы возврат к прошлому, и борьба принимает форму, казалось бы, уже давно исчезнувшую. Если до-военная доктрина тактики огня пехоты рухнула, то это можно объяснить тем, что указаний опыта часто искали лишь в области какого-нибудь «модного» вопроса. Во множестве уроков, преподанных прошедшими войнами, можно было найти в достаточном количестве самый разнообразный материал для установления принципов, на которых должна быть построена доктрина. Между тем, из желания достичь единообразия совершенно пренебрегали опытом то войны 1870-71 г.г., то Плевны, то англо-бурской войны. Отсюда и происходят разнообразные, часто совершенно противоположные теории стрельбы: индивидуальной, коллективной, ураганной, в упор и т. д.
Настоящая статья дает краткое изложение выводов из опыта некоторых прошлых войн и рассмотрение порожденных этими войнами доктрин.
I. Уроки прошлых войн.
а) Осада Севастополя.
Осада Севастополя дала яркий пример настоящего огневого боя между осаждающими и защитниками, боя систематического, продолжавшегося недели и месяцы, и имевшего целью истощение противника перед решительной атакой. Этот бой на истощение надо рассматривать, как борьбу за превосходство огня, веденного пехотной цепью (совместно с артиллерией) по ближайшей стрелковой позиции противника.
Различие между этим огневым боем и тем, который считался нормальным для атаки, состояло исключительно в небывалой его продолжительности.
Каждый день или каждые два дня пехотные части сменялись у бойниц передовых траншей, находившихся на расстоянии 5-6 шагов от противника. Притаившись за прикрытиями и земляными мешками, стрелки союзников подкарауливали каждую показавшуюся голову, разрывали пулями накатники и убивали прислугу у коронад и мортир.
Правда, при осаде Порт-Артура и в продолжительных сражениях на небольших расстояниях под Ляояном, на Ча-о и у Мукдена этот вид боев снова воскрес, хотя и в гораздо большем масштабе. Тем не менее, уроки Севастополя все же остались мертвой буквой. Выражение «осадная война» было синонимом особой узкоспециальной формы войны, для многих даже и вовсе неизвестной, что несомненно, сильно способствовало забвению севастопольских бойниц и существования пехотных огневых боев, продолжающихся в течение целых месяцев. Но германское наставление для обучения пехоты стрельбе предвидело возможность таких боев(1).
____________
1. Ст. 228. В общем, такая стрельба (показательная боевая) не способствует обучению стрелковому делу, но она дает понятие о разнообразии обязанностей войск, ведущих осадную войну.
Снаряжение: Берет (beret), пояс с патронташем, мешок с походными принадлежностями на ремне через плечо, мешок для хлеба, баклага и шанцевый инструмент. Штык не примкнут к винтовке.
Ст. 229. Дневная стрельба из траншей.
Несколько человек стреляют из-за прикрытия по целям, расположенным в 200 метрах, находящимся также за прикрытием (амбразуры, стальные щиты, мешки с песком).
Размер отверстия, проделанного в прикрытии противника, в 10—12 сантиметров высоты и в 5—6 сантиметров ширины, вполне достаточен, когда берется цель величиной и цветом одинаковая с прикрытием, так как отверстие обозначается на нем более темной краской, чем остальной фон.
Соседи стрелков наблюдают за стрельбой и дают оценку согласно своим наблюдениям.
Эти упражнения дают возможность показать способы укрытия, употребляемые в осадной войне, и их влияние на огонь; кроме того они обнаруживают важность точного наблюдения и указывают на поправки, которые необходимо произвести во время стрельбы по целям небольшого размера. (Немецкое наставление для обучения пехоты стрельбе, стр. 114).
Жизнь показала, что нельзя пренебрегать опытом прошедших войн и отбрасывать все неподходящее к настроению сегодняшнего дня. Нет оснований опасаться, что будет собрано слишком много материалов.
б) Война 1870 года.
Разбор операций войны 1870 года приводит к вопросу о ведении боя в открытом поле, представляющем основание для изучения современной тактики.
Влияние огневого боя пехоты, при сближении с противником, уже давало себя чувствовать в некоторых революционных войнах, когда стычки стрелков постепенно втягивали в бой большую часть атакующих колонн. Только в войну 1870—71 г.г. появилась тактика, основанная на продвижении при непрерывном огне пехоты.
Бой стрелковой цепи. В начале войны 1870—71 немецкая пехота применяла устарелые приемы, основанные на ударе атакующих колонн, предшествуемых несколькими стрелками; приблизительно такая тактика применялась во времена первой империи.
Таким образом, согласно этой тактики, части шли в атаку почти без стрельбы; к тому же дальность огня немецкого ружья не допускала дуэли с французским «Шаспо» (Chassepot) на расстоянии свыше 500—600 метров. Но впоследствии немецкая пехота стала применять более методичные приемы, основанные на предварительной подготовке атаки и на постоянной поддержке наступления стрельбой. Второй период войны дает много таких примеров (в частности, атака прусской гвардией местечка Бурже). Непрерывный огонь стрелковой цепи постепенно усиливался влитием в цепь поддержки. Стрелковая цепь, рассматривавшаяся в начале войны, как вспомогательное средство для атакующих колонн, приобрела в конце концов первостепенное значение и стала главным органом боя, настоящим орудием атаки.
Замена ружья пушкой для поддержки атаки. Но нельзя упускать из виду характерного факта, проявлявшегося при различных обстоятельствах в течение рассматриваемой войны, а именно, замены ружья пушкой для поддержки атаки. Как уже было сказано, ружье Дрейзе не могло успешно бороться с Шаспо, наносившим поражение уже с расстояния в 1200 метров. Что же позволило немцам пройти под градом французских пуль, не выпустив ни одного патрона, в долину 3ауэра и экзерцирплац Саарбрюка?
Германская артиллерия! Несомненно, что немецкая пехота сильно страдала при наступлении, производившемся устарелыми строями, когда артиллерия была еще недостаточно сильна, чтобы подавить мощный огонь французской пехоты. При этом здесь наблюдается интересный прецедент — полное отсутствие, при сближениях на больших и средних расстояниях, пехотных огневых боев, совершенно замененных действием артиллерии.
Упорные индивидуальные столкновения на небольших дистанциях. Если в начале войны огневые действии германской пехоты в период сближения не проявлялись с достаточной силой до расстояния в 300 метров, то начиная с этой дистанции ружейная стрельба достигала наивысшего напряжения. Достаточно вспомнить о бешеных огневых боях, происходивших по всему фронту во время сражения при Фрешвиллере, когда германской пехоте удалось занять западный склон долины Зауэра в Нидервальде, у Ротерберга в Гифервальде и в районе Штиринга. Достаточно осмотреть места, где произошли сражения, чтобы получить ясное представление о том, какая упорная борьба происходила между противниками, имевшими возможность отчетливо видеть друг друга. Эти мощные огневые бои в войну 1870—71 г.г. на дистанциях менее 400 метров и особенно на дистанциях менее 200 метров следует особенно отметить. Замечательно, что впоследствии доктрина огневого боя на средних и больших дистанциях отвлекла внимание от боев на малых дистанциях; но все же о войне 1914 г. можно сказать: «и теперь, как в 1870 году, горячие стрелковые бои происходили на расстоянии 400, 300 и 200 метров».
Противоречивые мнения о меткости индивидуальной стрельбы во время сражения. Что касается вопросов, прицеливается ли стрелок или нет, и насколько метка индивидуальная стрельба на поле сражения, то война 1870—71 г.г. не дает возможности сделать по этому поводу точные заключения. Еще раньше полковник Ардан-дю-Пик говорил: «иногда огонь достигает хотя бы лишь небольшой силы, то даже и самые храбрые и стойкие стреляют без точного прицела, большинство же стреляют не прикладывая ружья к плечу». В таком все духе писал и генерал Трошю: «На основании постоянного опыта с уверенностью могу сказать, что войска, подвергшиеся волнениям боя, при стрельбе никогда не целятся, какой бы степени хладнокровия и выдержки они не достигли при обучений стрельбе в мирное время. Впопыхах они стреляют прямо перед собой». Эти характерные утверждения обыкновенно подтверждались в течение всей войны 1870 г.
Тем не менее, некоторые утверждают, что огонь пехоты не всегда бывал таким беспорядочным, каким его хотят представить; но противоположная тенденция всегда имела больше сторонников(2).
_______________
2. «Пропорция 90 нецелящихся на 100 стреляющих при завязке сражения может иметь место в части, поставленной в исключительно невыгодные условия, но она не может возводиться в научный принцип, так как стрелок, постепенно ввязываясь в огневой бой, не испытывает немедленной моральной подавленности, являющейся первоисточником беспорядочного огня. Нервное потрясение, не отделимое от страха, длится у солдат, за исключением дегенератов, не долго.
Поэтому можно рассчитывать на действительную и продолжительную боеспособность большинства солдат, как людей, обладающих крепкими нервами». (Ген. Бональ, «Новые формы тактики»).
Первые случаи применения стрельбы на больших дистанциях. Война 1870 года впервые показала пример настоящего пехотного огня на больших дистанциях. В частности, общее внимание привлек разгром прусской гвардии у Сен-Прива. В результате дальность огня оказала столь глубокое влияние на тактику огня пехоты, что, как будет видно дальше, этот фактор был положен в основу всех «до-военных» доктрин.
Резюмируя изложенное, можно притти к заключению, что из опыта войны 1870 г. вытекают следующие четыре главных практических вывода:
1. При сближении с противником необходима постоянная поддержка пехоты огнем.
2. В некоторых случаях, в целях прикрытия сближения до самых небольших дистанций, огонь артиллерии совершенно заменяет огонь пехоты.
3. Огневой бой пехоты достигает своего наибольшего напряжения на дистанции менее 400 метров и переходит тогда в индивидуальный бой, так как на этой дистанции стрелки могут вполне ясно видеть друг друга.
4. Огонь пехоты достигает действительности уже на больших дистанциях.
в) Русско-турецкая война 1877—78 г.г.
Открытие огня на больших расстояниях. Действительность пехотного огня на очень больших расстояниях, отмеченная впервые во время войны 1870 г., была блестяще подтверждена под Плевной.
Не заботясь об экономии патронов, турки производили стрельбу с самых дальних дистанций. Снабжение первой линии боевыми припасами было вполне обеспечено доставкой их из складов на вьюках, так что в траншеях был всегда достаточный запас патронов и опасаться недостатка не приходилось.
Таким образом, было возведено в систему ведение интенсивного огня, на самых дальних расстояниях, для обстрела всей проходимой противником местности.
Но при этом не нужно упускать из виду, что действительность подобного огня происходит от его необычайного напряжения. На практике же не всегда можно располагать необходимым для такого огня огромным количеством огнеприпасов. При том полученные турками результаты были обусловлены очень густыми строями русских, не подозревавших степени действительности огня на больших дистанциях; можно предполагать, что пехота не будет больше появляться в густых строях на поле сражения.
Таким образом, стрельба на больших расстояниях рассматривалась, как частный случай. Тем не менее, пример Плевны заставил серьезно задуматься над вопросом дальности огня.
Дальность действительного огня. Русско-турецкая война дала некоторые указания относительно дальности действительного огня. Вот что сказал по этому поводу начальник штаба Скобелева, генерал (тогда еще подполковник) Куропаткин: «Во время войны 1877 г. турки употребляли скорострельное оружие. Они встречали противника огнем на расстоянии 1500 метров, наиболее чувствительные потери они наносили на расстоянии от 1500 до 500 метров. Ниже этой дистанции качество стрельбы ухудшалось. Наименее храбрые прекращали стрельбу; большинство стреляло, не поднимая головы из-за прикрытия. Пули массами пролетали через наши головы; следовательно, можно было предполагать существование определенной зоны или расстояния, на котором стрельба достигала максимальной действительности. Эта зона была гораздо меньше, чем во время войны 1870 г., что объяснялось увеличением дальнобойности ружья».
Хотя объяснение ген. Куропаткина очень ясно и допустимо, все же оно не соответствует наблюдениям, произведенным в последнюю войну, когда было замечено, что при некоторых обстоятельствах огонь пехоты очень действителен и на средних и больших расстояниях, но особенно страшным он становился на дистанциях менее 400 метров.
Это обстоятельство, вероятно, можно объяснять тремя факторами, не существовавшими в период войны 1877 г.: 1) мощным действием артиллерии, 2) более тщательным обучением бойцов стрелковому делу и 3) применением сильно разреженных строев.
Вполне понятно, что таким образом артиллерия может влиять на меткость огня: пока пехота находится далеко, артиллерия стреляет беспрепятственно; когда же дистанция сокращается до 400 м., стрельба артиллерии, в особенности тяжелой, становится менее уверенной и противник ободряется.
В общем, из опыта войны 1877 г. можно было сделать два заключения:
а) Огонь пехоты действителен с самых больших дистанций, и обороняющимся выгодно открывать его на таких дистанциях, если количество огнеприпасов допускает это.
б) На средних расстояниях действительность огня достигает своего максимума; на небольших же дистанциях она значительно уменьшается.
Теории коллективного огня достигли своего расцвета, когда начавшаяся англо-бурская война совершенно перевернула все принципы тактики огня.
г) Англо-бурская война.
Необходимость и действительность огня на больших расстояниях. В самом начале войны события в широкой степени подтвердили выводы, сделанные из опыта 1877 г. об огне с дальних дистанций.
Постоянно в донесениях о боях упоминалась пресловутая «смертоносная зона», о которой в предыдущую войну говорили русские. Во всех столкновениях с расстояния в 800, 900 и 1000 метр. буры пригвождали английскую пехоту к земле, подвергая ее обстрелу из траншей и при малейшем движении осыпали ее градом пуль. По сравнению с войной 1877 г. дальность действительного огня увеличилась, во-первых, благодаря лучшему качеству маузеровского ружья, имевшего небольшой калибр и очень пологую траекторию, и, во-вторых, благодари большой меткости буров — великолепных охотников, с детства привыкших к открытым пространствам.
Получалось впечатление, что всякая фронтальная атака, не обладающая превосходством в огне, обречена на пригвождение к земле.
Значение индивидуальной стрельбы. В эту эпоху теорий коллективной стрельбы трансваальская война внезапно дала блестящие доказательства важности одиночной стрельбы.
Правда, буры не обучались на стрельбищах, но они стреляли, выбирая себе цель даже с самых дальних дистанций. Эта стрельба, основанная на меткости, дала результаты, каких еще никто не получал.
В бурской армии определенное число лучших стрелков назначалось специально для стрельбы по командному составу и вообще по наиболее важным целям; их действия были наиболее страшны для противника. Эти уроки не прошли даром ни для англичан, ни для немцев.
Таким образом, пример трансваальской войны показал, что действительность огня зависит от меткости отдельных стрелков. Это утверждение, являющееся теперь аксиомой, прежде сильно оспаривалось. Опыт этой войны должен был вернуть армии к формированию одиночных стрелков.
Поддержка продвижения вперед индивидуальным огнем наступающего. Предыдущие выводы касаются исключительно оборонительного огня; что же касается огня наступательного, то относительно его существовали два противоположных взгляда.
С одной стороны, вследствие абсолютной невозможности видеть противника на поле сражении, огонь английской пехоты при наступлениях бывал совершенно недействительным на больших и средних дистанциях. Останавливаемые градом пуль из-за скал и кустарников, англичане пробовали было отвечать, но так как буры умели чрезвычайно искусно использовать для укрытия все свойства местности, то залпы англичан ничуть не уменьшали огня противника. На реке Моддер-Ривере англичане сражались целый день, не подозревая о присутствии окопов противника на южном берегу, откуда шел убийственный огонь, расстраивавший в самом же начале все атаки англичан. Кроме того, англичане не могли сравняться с бурами в меткости стрельбы.
Ясно, что английская пехота не могла подготовить и поддержать своим огнем фронтальную атаку; так как и стрельба артиллерии велась тоже приблизительно, то англичане должны были изыскивать другие способы вытеснения буров из их укреплений.
Это было очень важно, в чем можно убедиться при изучении войны 1914—18 г.г.; под влиянием опыта трансваальской войны создавалось впечатление, что фронтальные атаки невозможны. Но русско-японская война изменила это мнение, дав примеры атак, произведенных под прикрытием огня своей пехоты. Таким образом, события трансваальской войны не долго останавливали на себе внимание и их стали считать простыми случайностями. Неудача англичан в огневом бою при сближении была приписана превосходству бурских стрелков над английскими и недостатку технической подготовки английской пехоты.
Но буры дали также примеры атаки, подготовленной и прикрытой огнем пехоты, как то было у Никольсен-Эка и у Спионкона. Продвигаясь от прикрытия к прикрытию, как только неприятельский огонь ослабевал, буры, благодаря меткости своего огня, в обоих этих сражениях или отбрасывали неприятеля назад, или забирали его в плен.
В общем, трансваальская война позволила сделать следующие выводы:
1. Огонь буров достигал необычайной действительности с наиболее отдаленных дистанций даже и по самым незначительным целям.
2. Индивидуальное искусство стрелка приобрело важное значение.
3. Наступавшие стрелковые цепи не имели возможности подготовить и поддержать огнем на больших и средних дистанциях свое движение вперед, в виду огромной трудности отыскания цели.
С другой стороны, для отличных стрелков, продвигавшихся по благоприятной местности с многочисленными прикрытиями, под защитой их собственных винтовок, открывалась возможность атаки со средних и, в особенности, с малых расстояний.