29 января Коллонтай передала шведскому министру иностранных дел К. Гюнтеру телеграмму из Москвы, где сообщалось, что советское правительство не против достижения компромисса со своим финским визави, но прежде хотело бы узнать финскую базу для переговоров. В телеграмме также указывалось, что советские условия не ограничатся теми, что озвучивались осенью, поскольку пролилась кровь «помимо нашего желания и не по нашей вине».
2 февраля Гюнтер передал Коллонтай финский ответ. В нём указывалось, что исходной базой будут договорённости, достигнутые прошлой осенью, с возможностью некоторого их расширения ради безопасности Ленинграда. Все возможные уступки будут осуществляться только в виде обмена территориями; частную собственность, остававшуюся на передаваемой территории, следовало возместить.
5 февраля прошла личная встреча Коллонтай с Таннером, где дополнительно обсуждался вопрос Ханко. Таннер предложил от себя, как «личное мнение», возможность уступить Советскому Союзу один из островов в Финском заливе близ Карельского перешейка вместо Ханко. 6 февраля пришёл ответ из Москвы: «Сожалеем, но ваше предложение не может служить базой для мирных переговоров».
Пока в финляндском правительстве шли споры, что ещё можно предложить СССР, а может и вообще стоит отказаться от переговоров, 12 февраля пришли советские условия. Коллонтай передала их через Гюнтера: наряду с Ханко Финляндия должна была уступить весь Карельский перешеек, а также территорию северного Приладожья. Об этих же условиях поставили в известность министра иностранных дел Норвегии Х. Кута.
20 февраля Молотов принял нового шведского посланника в Москве В. Ассарссона (Таннер попросил Швецию о посредничестве в мирных переговорах). На встрече Вячеслав Михайлович зачитал новые условия, которые в основном повторяли предыдущие, но в них появился Выборг, который также отходил Советскому Союзу. В случае продолжения войны условия могут ужесточиться. 22 февраля последовала новая встреча Ассарссона с Молотовым, на которой последний уточнил условия, сказав, что к СССР должна отойти также Сортавала, чтобы новая граница соответствовала Ништадскому миру 1721 г. Чтобы начать мирные переговоры, финское правительство должно предварительно одобрить выдвинутые условия. А если заупрямится – они ужесточатся.
3 марта Таннер, с ведома Рюти и Паасикиви, в разговоре с Гюнтером по телефону попросил, чтобы последний довёл до сведения Москвы, что финны согласны принять советские требования при условии исключения из них Выборга и Сортавалы. 4 марта Молотов ответил Ассарссону, что советское правительство требует безоговорочной передачи Выборга, Выборгского залива и Сортавалы. На следующий день финны согласились и засобирались в Москву, которую Молотов назначил местом переговоров.
На первом заседании 8 марта Молотов, после вступительной речи Рюти, зачитал текущие советские требования:
«1) финляндское правительство уступает Советскому Союзу весь Карельский перешеек, включая г. Выборг и Выборгский залив;
2) все побережье Ладожского озера, включая г. Сортавала;
3) сдает СССР в аренду полуостров Ханко и прилегающие к нему острова на длительный срок для создания там военно-морских баз СССР, чтобы обеспечить Финский залив от всяких случайностей и неприятностей, в чем, по нашему мнению, должна быть заинтересована и Финляндия;
4) удаление границы в районе Куолаярви от Мурманской железной дороги на 130-150 км.;
5) к Советскому Союзу полностью переходят полуострова Средний и Рыбачий».
Таким образом, ситуация с 22 февраля для финской стороны значительно ухудшилась; появились новые, ранее не озвученные требования. Теперь они не ограничивались Выборгом и Сортавалой, а Финляндия полностью лишалась Приладожья. Расширилась требуемая территория Ханко, также новым явилось требование районов Куусамо и Салла. Молотов заявил, что требуемые условия обсуждению не подлежат и в случае отказа война продолжится.
На втором заседании 10 марта финны попробовали добиться хоть каких-нибудь уступок, но наткнулись на категорическое неприятие Молотова. Вячеслав Михайлович даже позволил себе мрачно пошутить, когда на исторические параллели Паасикиви, что вот-де Пётр Великий заплатил Швеции большую компенсацию по Ништадскому миру, и сейчас неплохо бы заплатить, ответил: «Пишите письмо Петру Великому. Если он прикажет, то мы заплатим компенсацию». В конце концов 12 марта финнам удалось сторговаться о повышении ежегодной платы за аренду Ханко с 5 до 8 миллионов марок (финны хотели 250 тыс. золотых долларов или 12,5 млн. марок). Но это было практически всё. В ночь на 13 марта мирный договор был подписан.
Советские требования и уступки от 14 октября 1939 г.
Уступки Финляндии по Московскому мирному договору
* * *
В исторической литературе распространено мнение, что «в условиях резко возросшей угрозы вмешательства в войну Англии и Франции советское руководство было вынуждено пойти на переговоры и заключение мира с законными финскими властями» (Мельтюхов); «…намерения западных держав выступить на стороне Финляндии угрожали втянуть Советский Союз в мировую войну, к чему он не был готов. Это вынуждало его быстро закончить войну, и любыми путями заставить финское руководство пойти на территориальные уступки, которые, как затем выяснилось, в основном соответствовали максимальным требованиям СССР, выдвинутым в октябре 1939 г.» (Вехвиляйнен, Барышников).
Один минус — все эти утверждения о мыслях и намерениях советского руководства не могут быть подтверждены документально. Нет никаких первоисточников на этот счёт. Молотов в разговоре со шведским посланником 22 февраля говорил, что его не беспокоит интервенция западных держав, но это могло быть и блефом. Как и наоборот.
Сам ход предварительных консультаций и переговоров в Москве не показывает готовности советской стороны вцепиться в первое более-менее приемлемое предложение о мире с финской стороны. Наоборот, вместо стремления к компромиссу и постепенного смягчения требований, как это было в осенних переговорах, наблюдается жёсткая линия на повышение ставок. И чем дольше шла война, тем ставки (требования) становились выше. Может даже показаться, что советское руководство наоборот, надеялось на итоговый отказ финнов от продолжения переговоров.
Следует добавить, что в феврале-марте Молотов в различных разговорах с иностранными представителями неоднократно упоминал правительство Куусинена как альтернативное и договороспособное, чем сильно нервировал финнов. Именно в этом ключе и стоит, на мой взгляд, понимать утверждение Сталина в выступлении 17 апреля:
«Перед финнами мы с начала войны поставили два вопроса — выбирайте из двух одно — либо идите на большие уступки, либо мы вас распылим и вы получите правительство Куусинена, которое будет потрошить ваше правительство. Так мы сказали финской буржуазии. Они предпочли пойти на уступки, чтобы не было народного правительства».
Т.е. правильно не «с начала войны», а с февраля. В начале войны хотелки, скорее всего, были иные.