Ньютон (Прага) – Галифаксу (24 марта 1938 г.)
Он [министр иностранных дел Чехословакии] также думает, что у Германии есть здоровый страх (healthy fear) перед русской армией и русскими ВВС.
Чилстон (Москва) – Галифаксу (19 апреля 1938 г.)
Милорд,
Я имею честь препроводить вам письмо особого интереса от военного атташе нашего посольства, в котором он дает свою оценку Красной армии как боевой силы и, в частности, обсуждает её готовность к войне в настоящее время. Видно, что полковник Файрбрейс (Firebrace) полагает, что чистка, коснувшаяся не менее 65 процентов высших чинов, не может не иметь катастрофического влияния на моральный дух, а также на эффективность Красной армии. Более того, он указывает на то, что дезорганизация, преобладающая во всех отраслях советского производства, торговли и транспорта, неизбежно окажется очень пагубной во время войны. Вывод, к которому он приходит, заключается в том, что в этих обстоятельствах Красная армия, хотя и без сомнения пригодная к оборонительной войне в границах Советского Союза, не способна вести войну на территории противника с какой-либо надеждой на окончательный успех или без риска подвергнуть опасности режим, и поэтому вовлечение Советского Союза в войну противоречит мотиву руководства страны, если только не будут затронуты жизненно важные национальные интересы.
2. Я считаю, что, помимо военных соображений, перечисленных полковником Файрбрейсом, состояние внутри страны является серьезным сдерживающим фактором от вступления в войну. В предыдущих сообщениях я высказывал мнение о том, что, хотя господствующий здесь террор в любой другой стране уже давно вызвал бы бурную реакцию, до тех пор, пока обстоятельства остаются неизменными, существует небольшая опасность каких-либо потрясений в Советском Союзе. Однако если бы эта страна была вовлечена в войну, более не было бы тех же причин сомневаться в возможности революции. Во-первых, абсолютная изоляция от всех внешних воздействий и контактов, которая является одним из основных условий столь искусственного режима, неизбежно будет в определенной степени нарушена. Более того, маловероятно, что советская экономическая система, уже столь дезорганизованная в мирное время, сможет противостоять напряжению, навязанному войной. Это приведет к всеобщему отсутствию всего необходимого для жизни, а также к полному распаду снабжения и транспортных связей. Это, вероятно, будет сопровождаться массовыми казнями в еще большем масштабе, чем в мирное время. Такое положение вещей в сочетании со всеми другими трудностями, неизбежно связанными с военным состоянием, и с моральным эффектом возможных военных поражений, на мой взгляд, не может не привести к краху, который вполне может опрокинуть режим. Войны за рубежом неизменно вызывали тревожный внутренний эффект в этой стране, и нет никаких причин, по которым нынешний режим должен быть исключением из правил.
3. Полковник Файрбрейс сказал, и я с ним полностью согласен, что Советское правительство будет готово пойти на риск войны, только если оно посчитает, что на карту поставлены жизненно важные интересы страны. Осталось рассмотреть, какие интересы можно справедливо назвать жизненно важными. Представляется вероятным, что при всех обстоятельствах и с учетом последствий, которые война, вероятно, будет иметь для стабильности режима, правители этого государства не будут иметь ничего, кроме непосредственной угрозы целостности советской территории, чтобы оправдать вступление в войну. Я лично считаю крайне маловероятным, чтобы Советское правительство объявило войну просто для того, чтобы выполнить свои договорные обязательства или даже предотвратить удар по престижу Советского Союза или косвенную угрозу безопасности Советского Союза, такую как, например, оккупация Германией части Чехословакии. По моему мнению, риск, связанный со вступлением в войну, в советском правительстве намного перевесит чисто потенциальную угрозу, которую представляют любые изменения в европейском балансе сил.
4. Это сильное стремление избежать войны в течение некоторого времени четко отражалось в каждом движении советской политики. Однако было бы неправильно оценивать истинную природу этой тенденции, считая Советский Союз необходимой большой силой на стороне мира во всем мире. Напротив, Советский Союз, скорее, пока не должен учитываться в европейской политике, если речь идет об оказании решающего влияния тем или иным образом, хотя нет причин, по которым со временем и в изменившиеся обстоятельства он не сможет играть чрезвычайно важную роль в мировых делах.
Приложение
Полковник Файрбрейс – Чилстону
№ 7
Москва, 18 апреля 1938 г.
Милорд,
По завершении моего первого года службы в качестве военного атташе в нашем посольстве, возможно, будет интересно попытаться выполнить сложную задачу по подведению итогов значения Красной армии для войны и её способности вести её в ближайшем будущем. Эта задача не из легких, так как советское высшее командование предоставило мне очень мало возможностей для детального изучения своей армии. В течение последних шести месяцев мне не разрешалось видеть какие-либо части, и ясно, что в настоящее время действует политика отказа от посещения всех военных атташе. Даже мой французский коллега включен в этот запрет.
2. Год назад Красная Армия была очень крупной силой численностью около 1 300 000 человек, в целом хорошо оснащенной и особенно сильной в танках и самолётах. Русский солдат, как и всегда, был крепким и смелым, а также лучше образованным и более окружён заботой, чем его довоенные товарищи. Основные недостатки заключаются в сравнительной малоценности офицеров, чьё общее образование во многих случаях было слишком слабым, чтобы справиться со сложными задачами современного офицера; в том, что та тактика, которую я видел в тех случаях, когда мне удавалось посещать учения, была неэффективной и могла привести к большим жертвам на войне; и, наконец, в подозреваемой слабости организации мобилизации, сосредоточения и обеспечения войск на войне. Я также должен признать, что общая неэффективность, которая является столь заметной чертой Советского Союза в целом, также должна сказываться на работе Красной Армии, хотя обычно предполагается, что в целом армейский аппарат более эффективен, чем гражданский.
3. События последних двенадцати месяцев повлияли на Красную Армию, и можно с уверенностью сказать, что Красная Армия сегодня менее подготовлена к войне, чем в апреле 1937 года. Основные причины упадка – гигантская чистка, которая поразила все ряды, и введение системы военных советов и военных комиссаров. Современная война не ограничивается одной лишь армией, общая дезорганизация гражданской жизни, вызванная гражданской чисткой, также неизбежно отразится на армии и нанесёт ущерб её военной эффективности.
4. Чистка началась в июне 1937 года с ареста и казни маршала Тухачевского и других старших офицеров по общим обвинениям в предательстве и заговоре. Это был сигнал к массовой чистке, в которой, возможно, более высокие ранги были затронуты больше, чем младшие, хотя она не ограничивалось ими. Публикация в печати списков тех, кто был награжден юбилейной медалью за двадцатилетнюю службу, позволила мне подсчитать приблизительный процент офицеров различных рангов, которые были ликвидированы.
Я также получил данные от некоторых из моих коллег и пришел к выводу, что минимум 65 процентов всех офицеров звания комдив и выше были потеряны для армии. Процент пропавших военных комиссаров ещё выше: осталось менее 20 процентов. Командиры военных округов поменялись во всех случаях, кроме одного, маршал Блюхер на Дальнем Востоке остался исключением. Во многих округах командование поменялось несколько раз за прошедший год в связи с ликвидацией командующего, Средняя Азия лидирует с гордым послужным списком из пяти командующих за двенадцать месяцев. Почти все более эффективные высшие командиры исчезли, включая всех, кто имел выгоду от высшей подготовки в Германии. Места ликвидированных офицеров, как правило, занимали люди худшего качества, во многих случаях больше продвигавшиеся за партийную верность, чем за военную эффективность, а в других благодаря быстрому продвижению довольно молодых офицеров, капитанов были переведены непосредственно в ранг комдивов. Поэтому вполне можно усомниться в том, что в настоящее время есть люди, способные командовать армиями в случае войны. Только на Дальнем Востоке остается маршал Блюхер, и в целом понятно, что его армия несколько меньше пострадала от чисток.
5. Учреждение военных советов и военных комиссаров было сделано с целью сделать армию партийной, верной руководителю партии или, во всяком случае, с целью присмотра за её верностью. Существует две тенденции в строении современной армии, одна из которых состоит в том, чтобы держать армию над политикой, а другая – создавать партийную армию, наполненную партийным духом, исключая всё остальное. Маршалу Тухачевскому удалось в какой-то мере ослабить хватку партии в армии и за это он пал. Было принято решение, что армия должна быть партийной, и что должен быть восстановлен строгий партийный контроль. Контроль над верховным командованием теперь обеспечивается военными советами, которые состоят из трёх-четырёх членов, из которых как минимум два предназначены для партийного контроля.
6. Функции военных комиссаров, которые разделяют командование всеми частями, были подробно описаны в предыдущем донесении. Теоретически они несут равную с командиром ответственность за каждую деталь жизни воинской части. Однако на практике становится очевидным, что их считают начальством командира и что этот последний почти сводится к роли технического военного помощника комиссара. Никто из тех, кто изучал военную прессу за последние несколько месяцев, не может прийти к какому-либо другому выводу, поскольку часто появляются статьи о таких важных моментах военной жизни, как дисциплина, управление и даже подготовка, в которых командир даже не упоминается, и вся ответственность за добро или зло ложится на плечи комиссара. Идет кампания против того типа комиссара, который считает себя политическим помощником командира, и они просыпаются, осознавая свои новые обязанности. Очевидно, что новый начальник Политуправления армии, бывший редактор «Правды» — Мехлис, в настоящее время в значительной степени находится в реальном командовании Красной Армией. Все важные назначения производятся непосредственно Центральным Комитетом Коммунистической партии и «подтверждаются» маршалом Ворошиловым.
7. По мере повышения авторитета комиссаров авторитет командира естественно снижался, и неудивительно, что военной прессе пришлось уделять серьёзное внимание вопросу дисциплины, которая, по-видимому, неудовлетворительна. Дисциплина в Красной Армии всегда отмечалась как отличная, и это серьёзный признак, если было сочтено необходимым нелицеприятно прокомментировать её. Я считаю, что ответственность за это должна нести практика самокритики, которая на самом деле является лишь критикой начальства, этот факт не был оценён верховным командованием, поскольку в последнее время они способствовали росту этой нежелательной практики.
8. Может быть интересно привести мнение некоторых местных военных атташе по вопросу о способности Советского Союза вести войну в ближайшем будущем. В общем, их мнение в какой-то степени зависит от их желаний. Французский военный атташе, который недавно был назначен и чьё суждение не внушает доверия, заявляет о своей убежденности в том, что Красная Армия будет сражаться, если Чехословакия подвергнется нападению со стороны Германии. Он говорит, что у него есть определённая информация, которая поддерживает эту точку зрения. Однако он ослабляет свою позицию, постоянно стремясь свести к минимуму влияние недавних событий на армию. Чехословацкий военный атташе, который очень хорошо осведомлен, не пытается свести к минимуму серьёзное ослабление эффекта чистки. Он «с нетерпением ждёт момента, когда сможет телеграфировать в своё министерству, что чистка окончена». Однако он выражает мнение, что Советский Союз выполнит свои обязательства по пакту. По единодушному немецкому и польскому мнениям, Советский Союз не будет сражаться ни при каких обстоятельствах; но здесь пожелание может быть отцом мысли. Военный атташе Эстонии и латвийский министр, в прошлом сам военный атташе, которого, возможно, можно считать более нейтральным, считают, что маловероятно, что какие-либо другие обстоятельства, чем прямое нападение вынудят Советский Союз сражаться в этом году. Латвийский министр немного более оптимистичен, чем эстонский военный атташе, в отношении перспектив скорейшего восстановления боеспособности Красной Армии. В общем, иностранное военное мнение признаёт, что Советская армия получила серьёзный удар и не может считаться способной предпринять наступательную войну. Однако, не ясно, признают ли это сами советские лидеры, или что у маршала Ворошилова хватит мужества, если будет возможность, дать такой совет Сталину. Логично, что совет армейского командования должен заключаться в том, что этот год будет наихудшим для кампании; но нет уверенности, что логика правит в этой стране. Еще один момент, который следует учитывать, будет ли мудрой всеобщая мобилизации в период, когда страна обеспокоена, дезорганизована и недовольна. Если эти факторы действительно серьезны, то в мобилизации может возникнуть опасность режиму.
9. Сила Красной Армии заключается в количестве её дивизий, которых, вероятно, теперь можно насчитывать почти 100 пехотных и 33 кавалерийских дивизий, и в её тысячах танков и самолетов, что даст ей несомненное численное и техническое превосходство над любой из приграничных стран, которые подвергнутся первому удару русского наступления. Её слабость заключается в её неопытном верховном командовании и, как правило, в её офицерском корпусе, который был серьезно истощён чисткой; в ослаблении авторитета и инициативности её командиров вследствие повторного введения военных советов и комиссаров; в её транспортных службах и в общей дезорганизации промышленности в настоящее время.
10. С военной точки зрения должны быть серьёзные сомнения в отношении того, способен ли Советский Союз выполнить свои обязательства по пакту с Чехословакией и Францией путём ведения наступательной войны. При защите своей территории, я по-прежнему считаю, Красная Армия будет грозным противником. Военный совет правительству, несомненно, должен заключаться в том, что нынешний момент является наиболее неблагоприятным для использования армии в войне, и что это следует предпринимать только в случае угрозы жизненно важным интересам страны. Вполне можно сомневаться в том, что оккупация территории судетских немцев в действительности представляет такую угрозу.
Военный атташе полковник Файрбрейс – Чилстону (18 апреля 1938 г.)
В недавних разговорах с чехо-словацким и французским военными атташе я обсуждал вопрос о действиях Красной армии, если её призовут проводить наступательные операции в связи с франко-советским и чехо-словацким пактами.
Оба моих коллеги считают, что Красная Армия должна будет продвигаться через Польшу, поскольку это предлагает единственный театр войны, в котором она может развить своё численное и техническое превосходство. Проход через Румынию был бы очень сложным, так как местность неблагоприятна для операций крупных сил. Точно так же наступление через Латвию и Литву должна быть ограничена небольшими силами, если польская территория будет под запретом.
Оба военных атташе очень недоверчиво относятся к Польше и говорят, что она флиртовала с Германией, имея союз с Францией. Кажется, они думают, что Польша, вероятно, будет либо на стороне немцев, либо нейтральной. Я спросил чехо-словацкого атташе, что произойдёт, если нейтралитет Польши преградит путь наступлению Красной Армии. Он сказал, что в этом случае Советское правительство поставит ультиматум Польше и потребует право прохода для своих войск. Если, как он ожидает, Польша откажет в этом, Советский Союз объявит войну Польше.
Французский военный атташе, говоря другими словами, похоже, согласился с этой точкой зрения. Он сказал, что в настоящий момент необходимо, чтобы Франция очень серьёзно говорила с Польшей и заставила бы её вернуться на сторону Франции. Для этой цели необходимо, чтобы г-н Бек ушёл. Польшу нужно заставить пропустить советские войска через свою территорию. Я заметил, что не думаю, что поляки, которые ненавидят и русских, и коммунизм, вероятно, даже рассмотрят вопрос о разрешении советским войскам действовать через Польшу. Единственный ответ полковника Палласа на это состоял в том, что их нужно заставить сделать это.
Я сам согласен с тем, что единственный способ, которым Советская Россия могла бы напрямую укрепить свою поддержку Чехословакии, – это через Польшу. Продвижение через Румынию, даже умеренными силами, оставило бы Польшу, очевидно вероятного противника, на фланге, и в любом случае вряд ли бы составило серьезную угрозу немецкому вторжению. Если, как представляется вероятным, советские планы заключаются в наступлении через Польшу, а чехословацкий военный атташе кажется в этом уверенным, то Польшу, на мой взгляд, следует считать врагом, поскольку я не вижу, чтобы она при каких-либо обстоятельствах позволила бы проход советских войск через свою территорию.
Англо-французские переговоры в Лондоне, третья встреча (29 апреля 1938 г.)
Лорд Галифакс: Они [британское правительство] также должны были держать в уме выводы, которые были сделаны из имеющейся информации о нынешнем положении в России и Польше. Что касается России, то недавние события, такие как казнь многих членов верховного командования армии и общее состояние внутренних беспорядков в этой стране, сделали крайне сомнительным, можно ли рассчитывать на то, что Россия внесёт какой-либо большой вклад, если вообще она могла внести какой-либо вклад в защиту Чехословакии, если бы эта страна подверглась нападению со стороны Германии.
…
Даладье: Что касается Франции, у неё есть свои обязательства, которые содержатся в её договоре с Чехословакией, которой она обещала свою поддержку. Этот договор был подписан не шовинистом, а г-ном Аристидом Брианом, весь жизненный труд которого был посвящён умиротворению Европы. Франция считает этот договор жизненно важным и считает, что его необходимо соблюдать и выполнять. Это будет сделано путём сосредоточения против Франции основных сил немецкой армии в случае войны, и это, считает он, будет формой помощи, которая ни в коем случае не будет незначительной. Он мог бы сослаться на Россию, поскольку о ней упоминал лорд Галифакс. Он согласен с тем, что Россия, должно быть, пострадала от жестоких и скорых казней, имевших место в рядах высшего командования армии. С другой стороны, у России по-прежнему есть самые сильные военно-воздушные силы в Европе, насчитывающие 5 000 самолётов. Её потенциальные военные ресурсы чрезвычайно велики и могли быть легко введены в игру, поскольку русские рабочие теперь организованы по системе, известной как «стахановство», которая, как было показано, даёт впечатляющие результаты.
Верекер (Москва) – Галифаксу (16 мая 1938 г.)
Милорд,
Имею честь сообщить, что вчера французский посол г-н Кулондр пригласил меня к себе. Он добавил, что был бы очень рад, если я смогу привести с собой полковника Файрбрейса, военного атташе…
3. Г-н Кулондр сказал, что его определённо спросят в МИД насчёт ситуации в России, как политической, так и военной, а также относительно того, какова будет реакция России в случае нападения Германии на Чехословакию, и что в связи с серьезными событиями в Берлине нам пора подвести итоги ситуации с возможными реакциями России и поэтому, поскольку он собирался немедленно отправиться в Париж, он вызвал нас для консультаций…
6. …Г-н Кулондр, возобновляя разговор, повторил, что почти невозможно составить точную оценку того, что Советское правительство может сделать в определённых случаях. Мы знаем, что власть в Советском Союзе сосредоточена в Кремле, что Сталин практически диктатор, что армия в целом более довольна, чем когда-либо, и, конечно, лучше обеспечена, чем всё остальное население, что они у неё огромные запасы боеприпасов, несколько тысяч танков и довольно грозная, хотя и устаревшая, авиация, и что его, кроме того, достоверно информировали о том, что г-н Ворошилов доложил г-ну Сталину, что Советская армия готова к войне и что он также слышал от своего болгарского коллеги, что для предотвращения любого возможного восстания со стороны крестьян в случае мобилизации большое число трудоспособных призывников уже фактически прикомандировано к частям для усиления их численности мирного времени.
7. Другим фактором, который, он считает, не следует исключать из наших расчётов при оценке ситуации в России, является военная ситуация на Дальнем Востоке, а именно то, что, хотя во время захвата Нанкина японцами в подконтрольной правительству советской прессе был безудержный пессимизм, теперь, однако, усиление сопротивления Китая, очевидно хорошие показатели свежих войск Чан Кайши, прошедших немецкую подготовку, и успехи советских самолётов недавно в Ханькоу и в других местах, несомненно, привели Кремль к мысли о том, что любая возможная угроза его интересам на Дальнем Востоке со стороны Японии была бы пока отклонена на Центральный Китай, что избавило бы советское правительство от большого беспокойства на этот счёт и позволило ему, таким образом, сделать при необходимости соответственно большие усилия на Западе. Поэтому г-н Кулондр чувствует, что на данном этапе можно действительно полагаться на советское правительство как в политическом, так и в военном смысле, и что в целом он склонен сказать МИДу, что он более оптимистичен о возможном русском вмешательства на стороне Чехословакии в настоящее время, чем был прежде. Однако он очень хотел бы узнать наши взгляды.
8. Я ответил Его Превосходительству, что не готов взять на себя обязательство решить этот вопрос в кратчайшие сроки и без самого тщательного рассмотрения всех факторов, как военных, так и политических, которые задействованы. Я сказал, что необходимо проявлять крайнюю осторожность при оценке ценности и силы любых возможных действий России в отношении Чехословакии. Трудность сбора информации здесь, отсутствие надёжных доказательств и скорость, с которой военная ситуация может измениться, как только высшее командование России оправится от чисток, были теми факторами, которые заставляют меня очень неохотно осмеливаться выдвигать любые взгляды, в кроме как крайне осторожной и сдержанной манере. Я надеюсь, что Его Превосходительство не будет разочарован, если я рискну не согласиться с ним в отношении любого поверхностного оптимизма, к которому могла его привести нынешняя русская ситуация. Я сказал, и полковник Файрбрейс согласился, что, по моему мнению, было бы опасно слишком сильно верить заявлениям господ Литвинова или Ворошилова. Что по общему мнению почти всех военных атташе, за исключением, возможно, атташе Соединенных Штатов, недавнее политическое восстановление русской армии, несомненно, подорвало дисциплину и снизило её ценность как наступательного оружия, в то время как чистки среди военачальников и высших офицеров Советской армии бросили Генеральный штаб и Высшее командование в такой ужасный хаос и дезорганизацию, что невозможно было сказать, что может или не может произойти в случае крупной операции, и после всего этого, Его Превосходительство, вероятно, согласился бы со мной, что никто не мог понять, чем это закончится, если в Европе начнутся военные действия из-за вопроса о судетском немецком меньшинстве в Чехословакии.
9. В этот момент полковник Файрбрейс продолжил обсуждение и сказал, что, возможно, было бы полезно рассмотреть сильные и слабые стороны Красной Армии. Её сила заключалась в количестве её дивизий, в количестве танков и самолётов и вообще в её оснащении. Армия, однако, была серьезно ослаблена недавними событиями. Верховное командование было дезорганизовано и в значительной степени исчезло, при этом следует отметить, что практически все старшие офицеры, прошедшие подготовку в Германии, исчезли. По оценкам, около 65 процентов генеральских офицеров (general officers) были ликвидированы. Его Превосходительство вмешался, чтобы сказать, что это именно та цифра, к которой пришло и его правительство.
10. Полковник Файрбрейс продолжил, что еще одним источником слабости является снижение власти офицеров-командиров в связи с повторным введением в должность политического комиссара, а также тот факт, что многие младшие офицеры были назначены на высокие должности, даже капитаны повышены до комдивов.
11. Полковник Файрбрейс также выразил сомнение в том, что транспортная система выдержит нагрузку войны и сможет ли она эффективно обеспечивать Красную Армию. В целом он чувствует, что Красная Армия лояльна и удовлетворена, но мобилизация может привнести в её ряды недовольные элементы, которые могут оказаться серьёзной угрозой для режима. Он не был впечатлён теми тактическими учениями, которые видел и убеждён, что Красная Армия понесет очень тяжёлые потери из-за атак крупными массами в начале боёв. Войска, которые привыкли слышать, что их командиры описываются как предатели, могут очень негативно отреагировать на такие потери. Однако возможно, что Советская Армия своей начальной инерцией могла бы продвинуться на некоторое расстояние в Польшу, принимая во внимание её превосходство в количестве и технике.
12. Полковник Файрбрейс сказал, что, по его мнению, Советской Армии придётся продвигаться через Польшу, если будут предприняты какие-либо серьёзные усилия по оказанию помощи Чехословакии. Расположение русских войск, казалось, указывает на это, и он понимает, что продвижение через Румынию было бы чрезвычайно трудным для любых других сил, кроме небольших. Продвижение через Румынию также будет представлять угрозу для Польши, которую последняя вряд ли сможет игнорировать.
13. Очевидно, что нынешний момент является наихудшим из возможных, когда Советская Армия должна будет сражаться. Вполне возможно, что, если бы нынешняя чистка могла быть прекращена, армия могла бы восстановиться в течение сравнительно короткого времени, поскольку русские, кажется, не подвергаются воздействиям чисток надолго, во всяком случае не в той же степени, как в других странах.
14. Потом я сказал, что нужно быть крепким реалистом, занимаясь русскими вопросами. Что не нужно возлагать никакой тщетной надежды на то, что русские могут иметь какую-то ценность в качестве противовеса немцам, когда баланс возможностей, похоже, будет совсем на другой стороне. Однако мы не должны забывать, что русские – это азиаты, в большей степени сейчас, чем когда-либо со времен Петра Великого, и что с нынешним византийским режимом в Кремле всё может случиться. Я чувствую, однако, что даже частичное военное предприятие или демонстрация с их стороны является маловероятным. Тем не менее, есть так много неуловимых факторов, что в настоящее время невозможно высказать какое-либо мнение, которое не могло бы полностью утратить силу в будущем, когда Советская армия успеет реорганизоваться и оправиться от последствий чисток.
15. Признаюсь, я был слегка озадачен мотивами, которые лежали в основе приглашения г-на Кулондра, поскольку я всегда понимал, что он обычно сдержан и необщителен. Возможно, у него нет достаточной уверенности в своём военном атташе, которого не было, и он определённо, казалось, уделял большое внимание тому, что сказал полковник Файрбрейс, но какими бы ни были его мотивы, я чувствую, что его основной целью было просто прояснить свой ум и быть способным поехать в Париж подкреплённым независимым и непредвзятым мнением третьей стороны…
Верекер (Москва) – Галифаксу (22 мая 1938 г.)
В сложившихся обстоятельствах я чувствую себя обязанным вновь зафиксировать мнение, выраженное в депеше лорда Чилстона № 196, о том, что Советский Союз вряд ли вступит в войну для защиты Чехословакии, за исключением, возможно, случая общеевропейского пожара, и я считаю, что даже в последнем случае нельзя исключать возможность того, чтобы Советский Союз стоял в стороне.
Официальная советская пресса, комментируя ситуацию в Центральной Европе, неизменно избегает предположений, что Красная Армия пойдёт в поход в случае вторжения Германии в Чехословакию. В частности, не было сделано никаких упоминаний о гарантиях, которые, согласно чешской прессе, были даны М. Калининым чешской делегации на праздновании 1 мая (см. Пражская телеграмма № 126). На самом деле не было никаких конкретных указаний на то, каким именно будет советское отношение, за исключением энергичного опровержения, о котором я сообщал в своей телеграмме № 23. Наконец, я считаю очень важным, что годовщина советско-чешского пакта о взаимопомощи 16 мая, которая в предыдущие годы стала предметом более или менее восторженных статей, в этом году прошла в полном молчании.
Я полагаю, что немецкое посольство дало Берлину понять, что нет опасности, что советское правительство вступит в войну в защиту Чехословакии.