В конце января 1934 года польское подписание декларации о ненападении с Гитлером ошеломило французов. Для Пилсудского «непосредственной и определяющей причиной» переговоров с Германией был вопрос разоружения и сплетённые с ним страхи о ревизии границ. Последовательность эпизодов, связанных с Конференцией по разоружению, неспособность Парижа проконсультироваться с Польшей до признания равенства прав Германии в декабре 1932 года и его платоническое заигрывание с антипольским ревизионизмом во время переговоров по пакту четырех держав, способствовали польской ассоциации ограничения вооружений с вероятным французским предательством. Французский военный комментатор, оглядываясь на этот период, заметил, что франко-польская дружба подверглась таким ударам, что отказ от альянса был «если не официальным, то, по крайней мере, неизбежным и признанным всеми»(49).
_________________
49. Cienciala, ‘Declaration’, p. 17; Vaisse, Securite, pp. 409-11 и того же автора ‘La mission de Jouvenal a Rome’, in J.-B. Duroselle and E. Serra (eds.), Italia e Francia dal 1919 al 1939 (Milan, 1981), pp. 85-9; SHA, ‘EMA a/ Pologne’, Note, 17 February 1937.
Вскоре после драматичного усиления польского гарнизона на Вестерплатте в 1933 году, Бек угрожающе заметил послу Франции, что любой пересмотр польских границ приведет к войне. Он добавил, что предпочтительнее было бы достичь взаимопонимания с Гитлером(50). Подразумевалось, что угроза для Бека меньше связана с гитлеровской Германией, чем с польскими друзьями. Несмотря на первоначальное опасение, Пилсудский и его окружение приветствовали австрийца Гитлера, от которого они ожидали продвижения на юг, в Австрию и Чехословакию, а не на восток, следуя традиционному прусскому ревизионизму, отстаиваемому фон Шляйхером, предшественником Гитлера, и поощряемому Муссолини во время переговоров для пакта четырех держав(51). В ходе обсуждения пакта четырех держав Бек использовал слухи о стремлении Польши к превентивной войне, которые распространились после инцидента с Вестерплатте, чтобы начать переговоры с Германией(52).
Немецко-польские переговоры продолжались с мая 1933 года по январь 1934 года. Зимой 1934 года французы сами вступили в контакт с Берлином по вопросам разоружения, одновременность которого сразу же «прикрыла» переговоры поляков с Германией, и усилили их стремление к независимому соглашению с Рейхом(53).
При появлении известий о дипломатическом перевороте 26 января 1934 года Кэ д’Орсе ожидало, что польская парадигма баланса между Германией и СССР, — Бек после немецкой декларации отправился в Москву, — фактически заметно склонилась в сторону Германии. Оно думало, что Чехословакия отреагирует тяготением в сторону СССР. Париж едва ли был в состоянии возражать против положений о ненападении как таковых, но польская секретность на последнем этапе переговоров вызвала подозрения о более обширных, секретных обязательствах, смягчающих польскую оппозицию аншлюсу и вовлекающих их в предполагаемые немецкие махинации против Чехословакии и Украины(54).
_________________
50. Laroche, La Pologne, p. 193.
51. Бек, министр иностранных дел Пилсудского, считал, что появление Гитлера дало Польше «уникальный повод для исправления нашей ситуации в европейском балансе». J. Beck, Dernier rapport (Neuchatel, 1951), pp. 28-9.
52. Литература о мнимом стремлении Польши к превентивной войне в 1933 году обширна; см. особенно DDF I, 3, no. 238n; Z. Gasiorowski, 'Did Pilsudski Attempt to Initiate a Preventive War in 1933?’, JMH, vol. 27, no. 9, June 1955; G. Weinberg, The Foreign Policy of Hitler’s Germany, I (Chicago, 1970), p. 60; Wandycz, Twilight, pp. 268-73; и кратко, но ясно H. Rollet's ‘Deux mythes des relations franco-polonaises entre les deux guerres’, Revue d’histoire diplomatique, nos. 3-4, July-December 1989.
53. Cienciala, ‘Declaration’, pp. 15-16; Wandycz, Twilight, pp. 305, 328; Laroche, La Pologne, pp. 137—45.
54. DDF I, 6, no. 17.
Хотя эти страхи были необоснованны в каком-либо текстовом смысле, многие из пилсудсчиков были готовы поверить в молчаливое признание Германией западной границы Польши. Они поздравили себя с нейтрализацией угрозы западных дипломатических проектов, отразив немецкий ревизионизм на юг(55). Взяв свою судьбу в свои руки, хотя и опрометчиво, поляки изменили проблему направления первоначального нападения Германии: Чехословакия вскоре стала наиболее угрожаемой из союзников Франции(56).
Под оскорбительным влиянием германо-польской декларации, галантность в вопросе территориального ревизионизма, которая характеризовала брианизм, исчезла практически мгновенно. Новый министр Кэ д’Орсе Барту многозначительно проконсультировался с Польшей и Малой Антантой по многосторонним договорам, которые он разработал под эгидой французской ноты о разоружении от 17 апреля 1934 года.
_________________
55. Laroche, La Pologne, pp. 141, 192.
56. Про военное планирование Германии против Чехословакии, вызванное серьезным обсуждением двустороннего франко-советского пакта в марте 1935 года, E. M. Robertson, Hitler's Pre-War Policy and Military Plans (London, 1963), pp. 89-91.
Jordan, Nicole. The Popular Front and Central Europe: The Dilemmas of French Impotence, 1918—1940. Cambridge University Press, 2002.