Павел Козлов (paul_atrydes) wrote,
Павел Козлов
paul_atrydes

Category:

Война в Европе глазами журнала «Большевик», 1940 год (III-2)

12 июня германская армия приступила ко второму этапу своего наступления против Франции. 12 и 13 июня крупные силы германских войск форсировали Сену между Руаном и Верноном и начали распространение в западном и южном направлениях, создавая угрозу Парижу. Части, наступавшие непосредственно на Париж, подошли вплотную к французской столице. Восточнее крупные силы германских войск форсировали Марну между Шато-Тьерри и Шалоном на Марне.

Французские войска в районе Парижа значительными силами пытались контратаковать германские части севернее столицы. Как сообщал представитель французского командования корреспонденту агентства Рейтер, в этой контратаке французы при поддержке французской и английской авиации продвинулись на 8 километров вперед.

Однако эти успехи не только не улучшали общего положения французской армии, но создавали для нее новые опасности. Чем крупнее были бы эти успехи, чем глубже выдвинулись бы вперед у стен своей столицы французские войска, тем грознее была бы для них неизбежная в последующем катастрофа.

Судьба Парижа была решена не схватками в районах, непосредственно примыкающих к нему, а прорывами германских войск на Нижней Сене и на Средней Марне. Через эти прорывы мощным потоком хлынули германские войска. Они неизбежно с двух сторон захлестнули бы группировку французов, обороняющую подступы к Парижу севернее Марны и Сены. Этим, видимо, и об’яснялось решение французского правительства и военного командования отказаться от обороны Парижа и, об'явив его открытым, то есть необороняемым, городом, отвести войска к югу.

14 июня наступление германских войск продолжалось по всему фронту. На западе был занят Гавр, южнее Нижней Сены германские подвижные войска заняли Эврэ и Дрэ, в центре они вступили в Париж. Восточнее, с направления Средней Марны, моторизованные германские войска достигли Ромильи на Верхней Сене. Между Верхней Марной н Маасом германские войска продвигались и в южном н юго-восточном направлениях. На восточном фасе германские войска вплотную подошли к Вердену и захватили Монмеди. Это стремительное продвижение вперед говорило о том, что французская армия не оказывает уже организованного сопротивления и поспешно откатывается на юг, создавая острую угрозу единственно устойчивому участку французского фронта, расположенному за линией Мажино.

В этот день главное германское командование в официальном сообщении так определяло итоги событий и последующие задачи германской армии: «Второй этап крупнейших сражений на западе победоносно закончен. Сломлена сила сопротивления французского северного фронта. Широким фронтом форсирована река Сена (вниз по течению, начиная от Парижа)... По всему фронту от Парижа до линии Мажино у Седана враг отступает. Во многих пунктах наши бронетанковые и моторизованные дивизии вклинились в отступающие части противника и перегнали их. Отступая, неприятель бросает все снаряжение... У неприятеля не хватает сил для обороны столицы... Монмеди, ключ к линии Мажино, взят. Началась третья фаза — преследование неприятеля до полного его уничтожения».

В этот же день в Саарском районе германские части начали фронтальное наступление на линию Мажино.

14 июня, как еще и в последующие дни, иностранная печать обсуждала вопрос о том. удастся ли французской армии закрепиться на каком-либо рубеже в глубине страны, в частности на реке Луаре, и снова создать устойчивый фронт. Однако это обсуждение вряд ли можно было считать целесообразным. Существо создавшейся обстановки заключалось не в этом.

Современные войны ведутся не только действующими армиями. Их ведет вся страна в целом. Боеспособность армии определяется не только теми частями, которые входят в ее состав, но и тем, что армия может получить из своего тыла; тут важны и людские пополнения и технические средства борьбы. В последнем случае особо выделяется значение районов крупной металлообрабатывающей и военной промышленности. Как правило, такие районы являются костяками обороны страны. И если армия при отступлении теряет эти районы, она тем самым теряет и базы для последующей длительной борьбы, за исключением лишь тех случаев, когда страна располагает очень обширными и бездорожными пространствами, которые, даже будучи слабо прикрытыми в военном отношении, могут быть на долгое время неуязвимыми со стороны противника просто в силу законов пространства. Как известно, такими пространствами Франция не располагает. Потеряв сначала северный промышленный район, а затем промышленные районы Парижа и поставив под угрозу железорудную промышленность Эльзаса и Лотарингии, французская армия теряла всю основу для своей дальнейшей успешной борьбы.

Так называемый Парижский бассейн, в особенности сам Париж, имеет для Франции исключительное значение. В Парижском бассейне живет около 12 миллионов коренного французского населения, в том числе свыше 2½ миллионов рабочих, то есть почти 28% всего рабочего класса Франция. В самом Париже сосредоточено 14% самодеятельного населения Франции, 16% французского пролетариата, 44% студенчества и 24% всех крупных заводов и фабрик. Париж и его окрестности — центр французского машиностроения, в частности автомобильного и авиационного производства. В Париже сосредоточено свыше 60% всего торгового оборота Франции. Наряду с этим Париж — центр, где пересекаются все крупные железнодорожные магистрали Франции. Вот почему с потерей Парижа обороноспособность Франции должна была резко пасть, даже независимо от того, в каком состоянии и в какой степени поражения отошла за пределы парижских стен действующая французская армия.

Эту особую роль Парижа в обороне Франции Энгельс с исключительной силой подчеркнул еще в середине прошлого столетия. «Центр тяжести Франции, — писал он, — лежит не в ее центре, на р. Луаре около Орлеана, а на севере, на Сене, в Париже, и двукратный опыт показал, что с взятием Парижа падает вся Франция. Поэтому военное значение очертаний границ, Франции определяется прежде всего той зашитой, которую они обеспечивают Парижу» (Избранные военные произведения. Т. 1, стр. 78. 1937). Эту же мысль Энгельс подчеркнул и в другом месте. «Франция, — писал он, — знает, что она имеет в лице Парижа, Франция отдала свои лучшие силы на то, чтобы заботливо выпестовать Париж».

С потерей Парижа и Парижского района французская армия вступила, по, существу, уже в полосу своей агонии, и дальнейшее не могло изменить исхода борьбы.

Этим и объясняется, что последующие события развивались с исключительной быстротой. 15 июня, продолжая преследования французской армии на всем фронте, германские войска возобновили фронтальную атаку линии Мажино и при содействии авиации овладели группой укреплений в Саарской районе.

16 июня германское командование сообщало, что на путях к Луаре «германские моторизованные и немоторизованные части значительно обогнали отступающие и истощенные войска неприятеля». В восточных районах германские моторизованные войска пересекли плоскогорье Лангр и начали выдвижение к швейцарской границе и в сторону последнего промышленного района Франции — у Ле Крезо и Лиона. Одновременно сообщалось, что германские войска в районе Кольмара на широком фронте форсировали Рейн и начали выдвижение на запад. Над всем восточным фасом французского фронта нависла угроза окружения.

17 июня преследующие германские войска одновременно с отступающими французами подошли к Луаре у Орлеана, овладев этим городом. Восточнее германские войска выходили на Луару у Невера. Еще далее на восток группа моторизованных частей германской армии захватила Безансон, недалеко от швейцарской границы. В этот день правительство Рейно вышло в отставку. Новое правительство возглавил маршал Петэн, обратившийся к Германии с предложением о прекращении военных действий.

18 и 19 июня, пока Гитлер и Муссолини вырабатывали условия перемирия для Франции, продвижение германских войск по французской территории не прекращалось. Их западная группа заняла Шербург, Ренн и Ле Ман. Моторизованные войска находились на пути к Бресту, основному военному порту на северном побережье Франции. В центре германские части на широком фронте форсировали реку Луару, между Орлеаном и Невером, и продолжали движение на юг. Восточнее германские войска заняли важнейший центр военной промышленности Франции — Ле Крезо — и продолжали путь к Лиону. В районах Вогез, Эльзаса и Лотарингии в руки немцев перешли французские крепости Верден, Туль, Нанси, Эпиналь и Бельфор, одновременно оказалась взятой значительная часть укреплений линии Мажино. Германские войска, таким образом, прошли почти половину всей территории Франции.



Официальная сводка французского верховного командования за 19 июня характеризовала положение так: «...После сражения на Нижней Сене первая французская армия отступила к Эврэ и Шартр, и бои происходят теперь в Авранш. Вторая французская армия на Луаре... защищает позиции от Тура до Ла Шаритэ...

Затем идет огромная брешь, образовавшаяся в результате потери Шато-Тьерри и Тарденуа. Здесь немцы наступают и дошли до Невера, откуда они продвинулись до Отён, который, вероятно, находится уже в их руках. Очень сильный натиск противник осуществляет в районе Дижона, где его войска делятся на две группы: одну — идущую по долине реки Соны до города Шалон-сюр-Сон; другую — наступающую в направлении Швейцарии, причем сейчас невозможно установить, где находятся конечные пункты германского продвижения в этом районе.

Третья французская армия, находящаяся на линии Мажино, от Монмеди до Базеля, и частично уже эвакуированная, производит в настоящее время передвижения... Фланг нашей четвертой армии, находящейся в Альпах, открыт вследствие прорыва на Соне».

В этом сообщении явно признавалась потеря боеспособности и дезорганизация главных сил французской армии. Последующие события полностью подтвердили это. 22 июня было подписано франко-германское соглашение о перемирии. Однако военные действия должны были прекратиться лишь через 6 часов после соглашения о перемирии между Францией и Италией. Такое соглашение было подписано 24 июня, и в тот же день закончились боевые действия на всем протяжении франко-германского и франко-итальянского фронтов.

До этого дня германские войска продолжали продвигаться на всех направлениях. Более или менее серьёзное сопротивление им было оказано лишь в районах Эльзаса и Лотарингии и в районе, Лиона. Но оно не имело уже никаких перспектив и не меняло положения.

22 июня капитулировали французские части на линии Мажино. Германские войска захватили все технические средства укреплений Мажино и свыше 500 тысяч пленных.

25 июня операции были официально прекращены, и современный западный фронт в его прежнем виде перестал существовать.

3 июля сводка верховного командования германской армии подвела итоги боевым операциям с 5 по 25 июня: за этот срок французская армия потеряла только одними пленными свыше 1900 тысяч человек, в том числе более 29 тысяч офицеров и 5 командующих армиями. Это означает, что французская армия фактически перестала существовать к тому дню, когда вступило в силу перемирие между Францией с одной стороны, Германией и Италией — с другой.

Такой полный военный разгром крупных государств — в истории редкое явление. Катастрофа наполеоновской Франции в 1870—1871 году бледнеет перед тем поражением, к которому привели Францию ее правящие классы в 1940 году.

* * *

Война в Западной Европе вступила в новую фазу. Единственным, не потерявшим боеспособность противником итало-германского блока остается Англия.

Эта новая фаза в нынешней европейской войне — результат жестоких поражений англо-французского блока. Неудача преследует англо-французов на всем протяжении этой войны. В первые 2—-3 недели войны Германия разгромила Польшу и вывела из строя всю польскую армию. В апреле 1940 года англо-французский блок проиграл кампанию в Норвегии. В мае капитулировали голландская и бельгийская армии и было разгромлено северное крыло англо-французского фронта. В июне подверглись разгрому главные силы французской армии.

В серии этих поражений наибольшего внимания, несомненно, заслуживает разгром французской армии. Норвегия, Голландия и Бельгия — малые и слабые в военном отношении страны. Быстрая катастрофа в Польше об'яснялась в значительной мере внутренней несостоятельностью польского государства и отсутствием помощи польской армии со стороны англо-французских сил. Франция же до сих пор считалась одним из первоклассных западноевропейских государств, а в послеверсальский период долгое время была даже военным гегемоном Западной Европы. Поэтому установить причины быстрой катастрофы французской армии — значит внести ясность в вопрос первостепенной важности. Этот вопрос обсуждается сейчас всей мировой печатью. Выявилось уже несколько точек зрения. Как это ни странно, в качестве причин на первое место обычно ставятся особые приемы ведения войны, операции и боя, которые применила германская армия и к которым сказались не подготовленными англо-французские вооруженные силы. Отмечается, что англо-французские армии были воспитаны на пассивной, оборонительно-выжидательной тактике, в то время как германская армия готовилась к широким наступательным операциям.

Эту версию о главных причинах поражения англо-французских армий выдвинули в первую очередь английский и французский премьеры — Черчилль и Рейно, пришедшие к власти в обеих странах после первых же крупных успехов германских войск в Бельгии и Голландии. 19 мая по радио Черчилль заявил: «Армии должны отказаться от мысли сопротивляться наступлению, находясь в железобетонных укреплениях или укрываясь за естественными преградами, и должны понять, что действительное мастерство может быть проявлено только путем ожесточенного и безжалостного наступления».

21 мая в речи во французском сенате Рейно, указав, что прорыв на реке Маас, происшедший по вине французского командования был главной причиной неудачи в Бельгии и Северной Франции, заявил: «…Наше классическое понятие о ведении войны столкнулось с новой концепцией, в основе которой лежит не только массовое применение бронетанковых дивизий при поддержке боевых самолетов, но и дезорганизация нашего тыла глубокими рейдами, парашютистами, которые захватили в Бельгии самый сильный форт Льежа. Чтобы выправить положение, мы должны прежде всего подумать о новых методах ведения войны и принять немедленные решения... Смерть является слишком легким наказанием за ошибки, которые вредят жизненным интересам страны».

Эти точки зрения нашли обоснование в иностранной военной печати. Пытаясь доказать то же самое, авторы военных статей проводили параллель между нынешними операциями немцев и наступлениями германских войск в 1914—1918 годах, доказывая, что именно новые методы ведения войны и операции явились главными причинами современных успехов германских войск так же, как отсутствие этих приемов было причиной неудач немцев в прошлой мировой войне.

Оперативно-тактические методы германского командования, несомненно, играли крупную роль в быстром развитии боевых действий сначала в Северной Франции, а затем и в районах, прилегающих к французской столице. Но все же главная причина разгрома Франции, как и поражения англо-французского блока на территориях Польши, Норвегии, Бельгии и Голландии, лежит не в этом.

Прежде всего неверно, что английская и французская армии перед этой войной воспитывались на предпочтительности обороны наступательным действиям. Этому противоречат факты и прежде всего все официальные наставления и уставы, которыми руководствовались обе армия готовясь к войне и вступая в нее.

Так например «Французское наставление по использованию крупных войсковых соединений 1937 года» по этому поводу давало следующие определенные указания: «§ 108. Наступление является предпочтительным способом действий. Оно заключается в движении вперед, предпринятом возможно более мощными силами и средствами с целью достичь противника, заставить его уступить местность и, в конце концов, принудить его отказаться от борьбы, нанося ему тяжелые потери, способные сокрушить его моральные силы и материальные средства. Только наступление позволяет достигнуть решительных результатов в бою» (разрядка моя. — А. Г.). «§ 111. Общая или местная оборона есть способ действий, который избирается для данного момента начальником, не считающим возможным предпринять наступление на всем протяжении фронта или на известных участках своей полосы действий... Этот способ действий не может дать решительных результатов. Как только обусловившие оборону недостаточные силы будут пополнены, начальник должен перейти в наступление с целью сокрушить не приятельские силы» (разрядка моя. — А. Г.).

Более того, французское наставление крайне резко подчеркивало, что «пассивная оборона, которая заключается исключительно в сопротивлении атакам противника и в отражения их, оказывает, в случае ее продолжительности, деморализующее влияние на бойцов. Такая оборона увеличивает смелость противника и уверенность его в своих силах». В таком же духе давал указания и «Английский устав полевой службы». В разделе «О принципах войны» устав говорил: «Поскольку победа не может быть одержана пассивной обороной, одним из принципов войны является то, что нужно предпринимать наступательные действия каждый раз, когда только обстоятельства благоприятствуют этому».

Таким образом, утверждение, будто бы французская и английская армии предпочитали принципиально оборону наступлению, неосновательно. Суть дела здесь заключается в ином.

Методы ведения войны, боя и операции не являются абстрактными. Она обусловливаются рядом причин, причем среди них одной из важнейших является соотношение сил, которое устанавливается как в масштабе ведения войны в целом, так и на отдельных фронтах и театрах военных действий. Добиться общего превосходства сил в войне в целом, а на решающем пункте, в решающий момент обеспечить подавляющее превосходство сил в частности — это и есть важнейшая задача как политического, так и военного руководства войной.

Как бы совершенны ни были тактические приемы той или иной армии, но если она во много раз уступает в силах своему противнику, вряд ли она может рассчитывать на конечную победу. Чтобы наступать, надо иметь крупное превосходство в силах над противником. Если этого нет, наступление, как правило, быстро выдыхается. Неблагоприятное соотношение сил между обороной и наступлением было главной причиной, обусловившей неудачу германских наступательных операций в 1914 и в 1918 годах.

В самом деле, когда говорят о крушении германского похода к Парижу в 1914 году, то всегда указывают на значение маневра 6-й французской армии генерала Монури, атаковавшей во фланг и тыл правое крыло германских армий, но очень мало думают о том, что в то время немцы на западном фронте имели 80 дивизий, союзники же располагали 84 дивизиями. При таком соотношении сил лишь какая-нибудь действительно роковая ошибка могла повести к полному разгрому союзных сил. Этой ошибки не последовало, фронт стабилизировался, и германские надежды на вывод Франции из строя одним ударом потерпели крушение.

В марте 1918 года германские армии предприняли попытку прорыва англо-французского фронта и решительного разгрома союзников, имея в своем распоряжении ив западном фронте 181 дивизию против 177 союзных дивизий несколько большего численного состава и примерно равных в техническом оснащении германским дивизиям. На участке главного удара, на фронте в 70—80 километров, в конечном счете столкнулись около 90 германских и 86 англо-французских дивизий.

В итоге получилось лобовое столкновение сил, численно и технически примерно равных. Такое столкновение не могло привести к решающему исходу; это и было основной причиной провала германского наступления весной 1918 года.

Осенью 1918 года, когда Германия пала под ударами тогдашней Антанты, союзники имели в своем распоряжении 329 дивизий против 278 истощенных дивизий австро-германской коалиции. В этих соотношениях сил и плюс во внутреннем истощении Германии надо искать прежде всего причины соответствующего исхода войны и отдельных операций в 1914—1918 годах.

Как складывалось соотношение сил на решающих фронтах в войне 1939—1940 года?

Германская армия разгромила поляков, имея в целом более чем двойное превосходство над польскими армиями. В операциях на территории Бельгии, Голландии и Северной Франции 24—25 голландско-бельгийским дивизиям, 12 дивизиям английской экспедиционной армии и 16—20 французским противостояли 90—95 германских дивизий, располагавших к тому же решительным превосходством в артиллерийском, танковом и авиационном вооружении. Можно ли было ожидать иного исхода операций в таких условиях, да еще в обстановке, когда германские армии имели возможность бить своих противников порознь, не давая им возможности создать организованный и сплошной фронт?

В этих условиях более совершенные оперативно-тактические приемы германских войск лишь ускоряли, а не предопределяли ход событий. В решительном наступлении против Франции германская армия на фронте наступления в 200—250 километров, по данным иностранной печати, развернула от 120 до 150 дивизий. Французская армия могла противопоставить им предельно 60—70 дивизий, резко уступая своему врагу в области артиллерии, танковых частей и боевой авиации. Снова оперативно-тактические приемы немцев лишь ускорили, а не предопределили военную катастрофу, которая постигла Францию.

Но было ли неизбежным для англо-французского блока то соотношение сил, которое сложилось в мае — июне 1940 года на его важнейшем, западном фронте? Конечно, нет.

Не в том было дело, что англо-французский блок вообще не имел достаточных военных сил для борьбы с Германией, а в том, что он не выставил этих сил в момент перехода немцев к решительным действиям. Это и есть основная причина военной катастрофы, постигшей англо-французский блок. Как уже указывалось, иностранная печать к весне 1940 года определяла состав французской армии в 100—110 дивизий. Предельные возможности Франции определялись в 120—125 дивизий. (Во время войны 1914—1918 годов максимальный состав французской армии доходил до 114 дивизий). Таким образом, к весне 1940 года Франция была близка к предельному напряжению своих военных возможностей.

Этого ни в какой мере нельзя сказать об Англии. Во Франции находилось 12—15 английских дивизий. Вот и все, что сделало английское правительство к весне 1940 года, располагая, однако, широчайшими возможностями. В войну 1914—1918 годов Англия при далеко не полном напряжении всех своих сил создала армию в 85 дивизий, из них около 65 находилось во Франции на тогдашнем западном фронте. Можно без преувеличения утверждать, что та численность армии, которой Англия достигла к концу войны 1914—1918 годов, могла быть достигнута ею и к весне 1940 года. Для этого лишь требовалась соответствующая активность английских правительственных — военных и невоенных — кругов. Англия располагала также всеми возможностями, чтобы к этому времени соответствующим образом оснастить такую армию современными средствами и видами военной техники.

Если бы это было сделано, то примерно 170—180 германским дивизиям, оперировавшим на западном фронте весной и летом 1940 года, противостояло бы около 200 хорошо оснащенных англо-французских дивизий и плюс дивизии тех малых стран, которые англо-французский блок вовлек в войну. Тогда можно было ожидать иного хода и иных темпов развития военных операций. Этого не произошло. Английское правительство менее всего рассчитывало на ведение войны собственными силами и средствами, и сейчас оно пожинает плоды своей, мягко выражаясь, недальновидной политики.

Как раз в то время, когда французское правительство во главе с Петэном вело переговоры с Германией о перемирии, премьер-министр Англии Черчилль, выступая в палате общин, пытался всю вину за катастрофу во Франции перенести целиком на командование французской армии.

«...Французское командование, — заявил он, — не сумело отвести северные армии из Бельгии... Эта задержка привела к потере 15 или 16 французских дивизий и вывела из действия в этот критический момент всю английскую экспедиционную армию».

Если бы этой ошибки французского командования не было, то, по мнению Черчилля, «эти 25 дивизий лучших войск, прекрасно обученных и вооруженных, могли бы склонять чашу весов в нашу пользу» (разрядка моя. — А. Г.).

Надо со всей решительностью сказать, что эти утверждения лишены каких бы то ни было серьезных оснований. Во-первых, англо- французские силы в Северной Франции были отрезаны именно потому, что они были хуже организованы и подготовлены, слабее вооружены и численно значительно уступали атаковавшим их германским войскам. Во-вторых, положение во Франции в период боев за Париж было неизмеримо более опасным, чем то казалось английскому премьеру.

Атакующие германские войска, превосходя французские армии в два—три раза в численности людского состава, одновременно имели подавляющий перевес в танках и авиации. Борьба во Франции характерна и поучительна прежде всего тем, что она показала, что при общем превосходстве противника по всему фронту даже самые современные армии на западноевропейских фронтах могут быть разгромлены буквально в несколько дней. А в этом, говоря попутно, и сомневался мистер Черчилль всего за несколько дней до разгрома.

Наличие еще 25 дивизий на линии фронта или в резервах французов в период второго наступления немцев во Франции могло облегчить положение союзных армий, затянуть борьбу еще на некоторое время, но эти дополнительные силы принципиально не могли изменить положения.

Для того чтобы задержать лавину германского наступления и перевести войну в затяжные формы, французской армии требовалось пополнение не в 20—25 дивизий, а минимум в 50—60. К этому не была готова Англия весной 1940 года, когда германское наступление уже шло полным ходом. Но та же Англия, несомненно, могла к этому времени выставить на помощь Франции больше войск, если бы по-иному относилась к войне в зимний период 1939—1940 годов. Участь, постигшая Францию, предопределена не ошибками французского командования при организации отпора германскому наступлению весной 1940 года; эти ошибки лишь усугубили дело. Основные же причины лежат в политике правительств Чемберлена в Англии и Даладье во Франции: развязав войну против Германии осенью прошлого года, отвергнув тогда же ее мирные предложения, они зимой 1939—1940 года не сделали ровно ничего, чтобы предотвратить неизбежность разгрома Франции в случае перехода германских войск в наступление.

Стало быть, основной причиной военной катастрофы, разразившейся над Францией, является подавляющий численный и материальный перевес германской армии. Но нельзя ни в какой мере преуменьшать и значения новых оперативно-тактических приемов германских войск.

Эти приемы с исключительной силой показали все возможности, какими располагает современная боевая авиация. Она оказалась средством, имеющим огромное, порой, в полном смысле этого слова, решающее значение для хода, исхода и особенно темпов развития современных боевых операций.

Высоко оснастив свою армию танковыми средствами и сведя значительную часть этих средств в самостоятельные танковые соединения типа танковых корпусов и дивизий, германское командование в лице этих дивизий и корпусов получило могучее оружие для борьбы со своими тактически и технически менее подготовленными противниками. В этом направлении германская армия шла по пути беспрерывного развития и совершенствования. Несколько лет назад она имела только танковые полки. В войне против Польши участвовали уже танково-механизированные корпуса. На западном фронте весной и летом 1940 года оперировала целая танково-моторизованная армия под командованием генерала Райхенау, примерно в составе 3—4 танково-моторизованных корпусов.

Хорошие образцы боевой работы и организованности дали германская пехота и артиллерия. Германская армия доказала на практике эффективность применения крупных воздушных десантов. Все ее операции характеризуются большой организованностью и высокой военной культурой германских штабов и германского военного командования различных ступеней.

Надо особо отметить быстроту подготовки большого количества высших оперативных кадров германской армии. Долгое время численность вооруженных сил Германии ограничивалась Версальским мирным договором. Германская армия не имела возможности готовить высшие военные кадры на практическом командовании войсковыми частями и соединениями. На это и рассчитывали противники Германии в англо-французском стане. Они надеялись, что недостаток высших командных и штабных кадров германской армии резко ограничит численность германских вооруженных сил. Эти надежды не оправдались и очень дорого обошлась англо-французскому военному командованию. Огромную, в полном смысле этого слова, решающую роль в деле подготовки кадров сыграли различные учебные центры германской армии, дававшие высокую военно-теоретическую подготовку кадрам старшего и высшего офицерского состава германской армии.

Особого внимания заслуживает организация работы тыла германских армий. Работа тыла, как правило, является узким местом в развитии современных крупных операций. Высокие темпы развития и особенно непрерывность и большая глубина германских наступлений на западном фронте могли иметь место только при условии высокой организации и бесперебойности работы всей системы тыловых частей и учреждений германских войск.

Последние военные операции германской армии дают богатейший материал для изучения современного военного дела во всех отношениях. Изучением и практическими выводами из этого опыта будут заниматься все армии, не желающие в случае боевых столкновений подвергнуться участи англо-французского блока. Но нам хотелось бы все же отметить, что далеко не все, что практически было применено германской армией в операциях против польской армии на востоке и союзных армий на западном фронте, родилось в недрах германской армии. На полях сражений в Бельгии и Франции немцы лишь воспроизвели в расширенном виде свои операции против вооруженных сил Польши, а о польском опыте германской армии один из крупнейших военных публицистов Германии, генерал Зольдан, писал следующее: «Заграничная военная пресса в связи с войнами в Китае и Испании высказала очень много мнений по теории войны. Немецкие военные специалисты воздержались от опубликования своих взглядов. Поход в Польшу несколько раскрыл карты. Немецкие воззрения очень близки к русским, что, между прочим, означает, что мы придерживаемся одной и той же теории, отправляясь от Клаузевица, труды которого положены в основу германского ведения войны» («Дейче альгемейне цейтунг» от 13 сентября 1939 года).

Относительно основ теории Красной Армии мы несколько расходимся с немецким публицистом. Бесспорно одно: многое из того, что практически было применено германским командованием, теоретически родилось и оформилось, а также практически было проверено в условиях мирного времени впервые Красной Армией. Это, конечно, не исключает необходимости того, чтобы опыт ведения боя и операций в войне Германии с англо-французским блоком самым тщательным образом изучался Красной Армией. Это говорит лишь о том, что если приемы германской армии на западном фронте и явились неожиданностью для англо- французских военных кругов, то они ни в какой мере не были неожиданными для нашей Красной Армии.

* * *

Война итало-германского блока против Англии и Франции сейчас идет в новой фазе, когда единственным, сохранившим свою боеспособность противником Италии и Германии является Англия. Мы не знаем действительных намерений и планов английского правительства. Но если Англия действительно решится на борьбу «до победного конца», то, опираясь на особенности своего географического положения, на огромную мощь своих военно-морских сил и на исключительно мощные финансовые и экономические ресурсы английской метрополии, доминионов и колоний, она сможет оказывать долгое и упорное сопротивление. Высадка крупных вооруженных сил на английском материке, даже для мощной германской армии, представляет собой операцию исключительной сложности и трудности. А это, пожалуй, — все же единственное действительное средство принудить Англию к полной капитуляции, если борьба не закончится каким-либо компромиссом.

Вот почему война может продолжаться долго и принять совершенно новые формы, предугадать которые заранее весьма трудно.

А. ГОЛУБЕВ.

Большевик. 1940. № 11-12 (июнь).
Tags: Большевик, ВМВ, журналы
Subscribe

Recent Posts from This Journal

  • Post a new comment

    Error

    Anonymous comments are disabled in this journal

    default userpic
  • 12 comments

Recent Posts from This Journal